— Мастер, ускориться надо, иначе утром уходить придется.

— Уйдем и утром, Малый, некому тут нас удерживать, — Бравин встал. — Так, Мор? Сколько в городе людей?

Я сполз на пол, откинувшись на жесткую деревянную раму кровати. Слезы медленно высыхали на ресницах, не спеша сорваться вниз.

— Человек триста, я думаю.

— Солдат?

— Треть, может, четверть, точнее не скажу.

— Видишь, умеешь, когда надо. Люди останутся здесь, мне все равно, но ты пойдешь со мной…

— Почему мы остались?

Малый сидел напротив и строгал толстую, незадолго до того срезанную ветку. Медленно, никуда не торопясь, вел бритвенно-острое лезвие походного ножа по древесине, снимая замысловато гнущиеся стружки, чтобы наиболее тонкую из них взять потом в зубы, задумчиво пожевать, и начать резать следующую. Необычный ритуал Карающего в начале пути вызывал у Бравина улыбку, потом вопросы, а сейчас превратился в нечто само собой разумеющееся. В конце концов, у всех бывают странности. Бравин вот любил сидеть в библиотеке и листать старые фолианты, водить ладонью по истертой коже переплета и чувствовать, как останавливается время. Почему бы Карающему не любить жевать свежую стружку? Бравин улыбнулся собственным мыслям.

— Сложный вопрос. Возможно, выбора у нас было не так много, как кажется.

Карающий кивнул, поплотнее перехватил нож и, хитро прищурив глаз, продолжил:

— Поясни.

— Что тут пояснять? Все на самом деле просто. Мы шли сюда, чтобы найти этого человека, мы его нашли. Отлично? Вроде, неплохо, но вот дальше-то что? Возвращаться с ним в лагерь к Геррику опасно — человек не может убить Алифи, если его опознают — казнят. Устроит нас это? Нет. Значит, возвращаться назад с ним вместе пока нельзя. Пусть отпустит бороду для начала, вряд ли кто-то будет всерьез рассматривать человека. Так что, неделю, две, все равно пришлось бы подождать. Это — первый вариант моего ответа. Продолжим?

— Ну, давай.

— Зачем нам возвращаться и куда спешить?

— Спасать Энгелара, например. Как тебе, мастер, такая цель?

— Хорошая цель, только сам Владыка не жаждал нашего участия в его спасении. А теперь и подавно ни о чем больше не мечтает. Он знал, что делал, видел, что происходит, и соглашался. Никогда, понимаешь, никогда Хрустальный Родник, которого я знал, не отдал бы на смерть своих людей без суда. И тут неважно, виновны или нет, важно то, что это его подданные.

— Люди, — поправил Карающий.

— Нет, в первую очередь — подданные, Малый.

Карающий срезал новую щепку, задумчиво повертел ее в руках, потом выбросил под ноги и отложил нож в сторону.

— Он отдал, — в короткой фразе не было возражения, простая констатация факта.

— Да, Малый, отдал. Жизни всех в обмен на одну жизнь. Зачем? Я уверен, что мы с тобой нашли то, что искал он, точнее кого, но вот на вопрос «зачем» мы так и не ответили.

— Ты знаешь ответ?

— Нет, но я готов поискать ответ, а на это нужно время. Поэтому мы не будем спешить. Это — второй вариант моего ответа.

— Есть еще? — Карающий усмехнулся. — Давай, мастер, коли истину, как белка — орехи.

Бравин скривился, но продолжил.

— Есть и еще. Что нам делать в лагере? Наша помощь пока не нужна, даже если отряды Геррика встретят Рорка, их сил достаточно для легкой победы. Пока — достаточно. Шарги далеко на севере, основные войска их союзников — тоже. Все, что Геррик может встретить по пути — отряды мелких племен, что тянутся сейчас по дороге на Куаран в надежде на добычу и старую месть, а это не очень опасный соперник. Давай посмотрим правде в ее старые умные глаза, мы с тобой не такая уж великая сила, изменить ход сражения в одиночку не в состоянии. Лаорцы обойдутся без нас, а кроме того, я не верю Геррику. Раз мы там не нужны, а я не доверяю союзникам, то зачем нам туда стремиться? Это третий ответ.

— Ладно, хватит.

— Нет, Малый, не хватит. Мне нужен этот человек. Те тайны, которые он скрывает. Те способности, которые у него есть. Те знания, которые он сохранил. Он должен мне рассказать многое, а у меня нечего предложить ему взамен. Что мы можем ему предложить?

Карающий пожал плечами.

— Жизнь?

— Что стоит жизнь, подаренная на войне? Лишний день? Два? Это не достаточная причина. Он не такой, как остальные, не забывай этого. Пусть он выглядит как последний оборванец, он не продастся за медяк.

— Жизнь — медяк?

— Меньше, Малый. Для него — меньше. Понимаешь, я не знаю, что ему нужно. Что для него ценно, за что я могу купить его помощь. Мне нужно время на то, чтобы разобраться в этом. Кроме того, получив мою помощь, возможно, он будет доверять нам чуть больше. Это — тоже неплохой вариант ответа на твой вопрос. Но на самом деле, есть главный ответ. Самый важный.

Малый не стал задавать уточняющий вопрос, знал, что Бравина в такие мгновения не остановить, он сам будет нести свет своих мыслей во тьму невежества окружающих. И спрятаться негде.

— Этот человек — маг. Слабый, неопытный, ничего толком не умеющий, но маг. И это — не пустяк, это шанс для всех нас. Но еще важнее деталь, которую ты не знаешь. Я не почувствовал, как он входил в тахос. Вообще. Понимаешь, Малый, если меня можно сравнить с острым мечом, то его с иглой. Тонкой, хрупкой, но никому не заметной. Он — оружие, пока сырое и не готовое к бою, но он может быть опасен. То есть, — Бравин на мгновение замолчал. — Я сделаю так, чтобы он стал опасен.

Глава 6

Странное время. Пять дней, упавших, словно бумажный самолет в глубокий колодец, тянулись долго. Неясные воспоминания. Тяжелая, будто налитая свинцом голова. Подкашивающиеся ноги. Какие-то малознакомые люди, чуть ли не насильно укладывающие в кровать. Мутные, даже тягуче-муторные сны. Однообразная безвкусная каша, больше похожая на тюремную баланду. То ли такая еда — единственное, что осталось в этом проклятом месте, то ли специально ею кормили только меня. За какие заслуги мне такое счастье? Возникший поначалу слабый интерес бесследно растворился в накатившей волне апатии.

Дни — призраки. Дни — тени. Ненастоящие. Иллюзорные. Бессмысленные…

Каждый день ко мне заходил Бравин. Наверное, по утрам. Возможно, днем. Или вечером. Тяжелые шторы закрывали хмурое, неприветливое, укрытое тучами небо, мешая определять время.

Он подходил ко мне, смотрел в глаза, хмурился и, ничего не говоря, уходил обратно. Первые дни — спокойно. Потом — озабоченно. Вчера — раздраженно. Что-то видел в моих глазах Высший, что-то, заставлявшее его уходить молча.

Я не пытался спрашивать. Молча ел. Тихо спал. Вставал только для того, чтобы дойти до закрытого горшка в углу. А потом — снова спать…

В этот раз заклинатель тоже зашел, заглянул в глаза, положил руку мне на лоб и впервые кивнул. Мне или своим собственным мыслям?

— Ты готов?

Я удивленно посмотрел на уставшего Алифи. Я почти забыл, что у него тоже есть голос. О чем это он? Готов к чему? Воспоминания нахлынули неожиданно, обрушившись, словно штормовая волна на надувной матрас, разметав странное спокойствие и апатию. Что я делал эти дни? Почему? Как так случилось?

— Так ты готов работать? Действие лекарства заканчивается, и тебе пора вставать. Хватит спать.

Лекарства? Я мотнул головой. Какие лекарства? От чего?

— А у меня, что, есть выбор?

— Есть, остаться неучем.

Неучем? Это была интересная альтернатива, жаль только, уже пройденная, оцененная и взвешенная. И цена этой альтернативе — грош, если не меньше.

— Готов, Высший, — я уже не мог дерзить, как прежде, был неожиданно вежлив и послушен. Может, потому что этот Алифи мне был по большому счету симпатичен, может, потому что был нужен, а скорее всего просто потому, что для этого все еще не было сил.